Velvichia Wolf

«ВОДА НА РОДИНЕ ВКУСНЕЙ...»
2 СЕНТЯБРЯ 1945 года родился Михаил ВИШНЯКОВ, русский поэт. «Поэт богатого и открытого дара, притом общительного, свойского, дружеского. Он с редкой любовью пишет обо всем, что есть в мире родного. И стих его - говорливый, чистый, музыкальный - как таёжный ручей в заповедном месте», - так сказал о своём земляке-сибиряке Валентин Распутин. Своеобразие и яркость творчества «забайкальского кудесника» отмечали многие мэтры нашей поэзии - Дудин, Цыбин, Фоняков, Куняев. Его лирика очень песенна, не случайно более пятидесяти песен написано на его стихи (напр. «Тропинка детства» в исп. И. Кобзона).
Всего поэт выпустил 14 сборников стихов, в числе которых «Славяне», «Горький зной», «Багульник на северном склоне», «Грянул срок», «Стихи и поэмы, проза» в 3-х томах и другие. Около двух десятков лет он работал над поэтическим переложением
«Слова о полку Игореве», которое академик Лихачёв назвал «лучшим рифмованным переводом». В 1990-м году, когда
«Русофобия в средствах массовой информации
СССР догнала и перегнала зарубежную, заокеанскую антирусскую пропаганду», Вишняков вместе с
Проскуриным, Леоновым, Распутиным, Прохановым, Кожиновым, Кузнецовым, Крупиным и другими русскими художниками слова стал автором «Письма
74-x», в котором писатели-патриоты пытались противостоять перестроечному либерально-русофобскому разгулу.
Михаил Евсеевч скончался 5 июля 2008 г. в Чите после долгой и тяжелой болезни. В 2009 году к годовщине со дня смерти земляки установили прекрасный мемориальный комплекс на могиле, а на доме, где 30 лет прожил сотаинник русского духа - памятную доску. В это же время было принято решение об учреждении коаевой литературной
премии имени М. Е. Вишнякова.
Вода на родине вкусней.
Вся в искрах солнца и мороза. в бадейке, в бочке водовоза.
Я пил её, поил коней.
Вода на родине вкусней.
А небо выше и синей.
А поле и берёзы ближе.
Стихи о родине нужней, чем все романы о Париже.
XXX
Плечи в ситце, руки в белых маках.
Сколько можно сниться, приходить, тучей оборачиваться, плакать, ерунду земную городить?
Целовать ладони осторожно, провожать, как заметать следы, в твой Читинский железнодорожный техникум измены и беды.
На бугре у трассы в воскресенье
ждать автобус, укрывать коня, обжигаться чёрным подозреньем, блеском снега, криком воронья.
Жить нелепо, горестно и сложно, тайно ждать свидания с тобой и уйти, как в путь неподорожный, в ревность, одиночество и боль.
Вспыхнуть вновь, как первый жар колосьев, и любить, и, сколько хватит сил, - быть последним, кто тебя не бросил, памяти твоей не изменил.
ЛЕТОПИСЕЦ НАД «СЛОВОМ»
Как узорно, звучно это «Слово»!
Клич и плач, и трубы в серебре.
Жаркий блеск шелома золотого,
Тайный звон на раненой заре.
За рекой, как лебеди, туманы.
Что ж, пора коней своих седлать.
Быль создать. Не поздно и не рано Крест принять, а князю - исполать!
Где среди побоищ и пиров
Позлащённый кубок византийства
Русской брагой полон до краёв.
Пусть потом колдуют летописцы,
Озаряет свет иконостас.
«Слово» создано. Пора молиться.
Будь что будет - Бог за всё воздаст.
АЛЕКСЕЮ ДОШЛОВУ
Научись одиночеству, друг.
Этой горькой российской науке.
Никого не осталось вокруг, только с неба знобящие звуки.
Только струйка листвы над рекой всё порхает, как будто взлетает.
И такой наступает покой, словно осень в глазах горностая.
Шумный бал отзвучал навсегда.
Затерялась в низовьях дорога.
И в колодце видений вода отражает лишь небо да Бога.
XXX
Тайное небо Отечества, звёзды в туманных плащах, время подумать о вечности, русое поле, прощай.
Ветер, летящий над сопками,
первый накат сентября.
Чистая и невысокая наша лесная заря.
Цвет иван-чаевый, розовый, горечь полыни сухой - всё, что цветёт под берёзами, под придорожной ольхой.
Иней, в рябинах не тающий, вечностью не обольщай.
Все мы - огонь пролетающий.
Лучшая книга, прощай.
XXX
В последние копны у тёмной реки легли, остудившись, таёжные травы, и женщины тихо снимают платки, и ждут мою лодку, боясь переправы.
Я резко взмахну отсыревшим веслом и молча покину прошедшее лето.
Мигнет светлячок, словно в доме твоём открылось окошко от резкого ветра.
И ты - это чудится мне одному - стоишь перед лампою в платьице белом, и слышишь сквозь осень, сквозь ветер и тьму, как длинная лодка врезается в берег.
stIl LTE 87
«ВОДА НА РОДИНЕ ВКУСНЕЙ...»
2 СЕНТЯБРЯ 1945 года родился Михаил ВИШНяКОВ, русский поэт. «Поэт богатого и открытого дара, притом общительного, свойского, дружеского. Он с редкой любовью пишет обо всем, что есть в мире родного. И стих его - говорливый, чистый, музыкальный - как таёжный ручей в заповедном месте», - так сказал о своём земляке-сибиряке
Валентин Распутин. Своеобразие и яркость творчества «забайкальского кудесника» отмечали многие мэтры нашей поэзии - Дудин, Цыбин, Фоняков, Куняев. Его лирика очень песенна, не случайно более пятидесяти песен написано на его стихи (напр. «Тропинка детства» в исп. И. Кобзона).
Всего поэт выпустил 14 сборников стихов, в числе которых «Славяне», «Горький зной», «Багульник на северном склоне», «Грянул срок», «Стихи и поэмы, проза» в 3-х томах и другие. Около двух десятков лет он работал над поэтическим переложением
«Слова о полку Игореве», которое академик Лихачёв назвал «лучшим рифмованным переводом». В 1990-м году, когда
«Русофобия в средствах массовой информации
СССР догнала и перегнала зарубежную, заокеанскую антирусскую пропаганду», Вишняков вместе с
Проскуриным, Леоновым, Распутиным, Прохановым, Кожиновым, Кузнецовым, Крупиным и другими русскими художниками слова стал автором «Письма
74-х», в котором писатели-патриоты пытались противостоять перестроечному либерально-русофобскому разгулу.
Михаил Евсеевч скончался 5 июля 2008 г. в Чите после долгой и тяжелой болезни. В 2009 году к годовщине со дня смерти земляки установили прекрасный мемориальный комплекс на могиле, а на доме, где 30 лет прожил сотаинник русского духа памятную доску. В это же время было принято решение об учреждении краевой литературной премии имени М. Е. Вишнякова.
Вода на родине вкусней.
Вся в искрах солнца и мороза.
В бадейке, в бочке водовоза.
Я пил её, поил коней.
Вода на родине вкусней.
А небо выше и синей.
А поле и берёзы ближе.
Стихи о родине нужней, чем все романы о Париже.
XXX
Плечи в ситце, руки в белых маках.
Сколько можно сниться, приходить, тучей оборачиваться, плакать, ерунду земную городить?
Целовать ладони осторожно, провожать, как заметать следы, в твой Читинский железнодорожный техникум измены и беды.
На бугре у трассы в воскресенье
ждать автобус, укрывать коня, обжигаться чёрным подозреньем, блеском снега, криком воронья.
Жить нелепо, горестно и сложно, тайно ждать свидания с тобой и уйти, как в путь неподорожный, в ревность, одиночество и боль.
Вспыхнуть вновь, как первый жар колосьев, и любить, и, сколько хватит сил, - быть последним, кто тебя не бросил, памяти твоей не изменил.
ЛЕТОПИСЕЦ НАД «СЛОВОМ»
Как узорно, звучно это «Слово» Клич и плач, и трубы в серебре.
Жаркий блеск шелома золотого,
Тайный звон на раненой заре.
За рекой, как лебеди, туманы.
Что ж, пора коней своих седлать.
Быль создать. Не поздно и не рано
Крест принять, а князю - исполать!
Где среди побоищ и пиров
Позлащённый кубок византийства
Русской брагой полон до краёв.
Пусть потом колдуют летописцы,
Озаряет свет иконостас.
«Слово» создано. Пора молиться.
Будь что будет - Бог за всё воздаст.
АЛЕКСЕЮ ДОШЛОВУ
Научись одиночеству, друг.
Этой горькой российской науке.
Никого не осталось вокруг, только с неба знобящие звуки.
Только струйка листвы над рекой всё порхает, как будто взлетает.
И такой наступает покой, словно осень в глазах горностая.
Шумный бал отзвучал навсегда.
Затерялась в низовьях дорога.
И в колодце видений вода отражает лишь небо да Бога.
XXX
Тайное небо Отечества, звёзды в туманных плащах, время подумать о вечности, русое поле, прощай.
Ветер, летящий над сопками, первый накат сентября.
Чистая и невысокая наша лесная заря.
Цвет иван-чаевый, розовый, горечь полыни сухой - всё, что цветёт под берёзами,
под придорожной ольхой.
Иней, в рябинах не тающий, вечностью не обольщай.
Все мы - огонь пролетающий.
Лучшая книга, прощай.
XXX
В последние копны у тёмной реки легли, остудившись, таёжные травы, и женщины тихо снимают платки, и ждут мою лодку, боясь переправы.
Я резко взмахну отсыревшим веслом и молча покину прошедшее лето.
Мигнет светлячок, словно в доме твоём открылось окошко от резкого ветра.
И ты - это чудится мне одному - стоишь перед лампою в платьице белом, и слышишь сквозь осень, сквозь ветер и тьму, как длинная лодка врезается в берег.

Источник : Владимир Фадеев

1 day ago | [YT] | 18

Velvichia Wolf

«ЕСЛИ У ВАС НЕТУ ТЕТИ…...»
30 АВГУСТА 1934 года родился Александр АРОНОВ, русский поэт, журналист, педагог. Первая его должность - после окончания пединститута и аспирантуры - называлась «запасный учитель
Московской области». Не «запаснОй», т.е. как бы второстепенный, на всякий случай, а «запасный», как спасительный, на случай беды. Работал учителем литературы, обозревателем газеты «Московский комсомолец», вёл постоянную колонку и печатался в различных рубриках газеты, некоторые из которых:
«Теленеделя», «Поговорим», «Турнир поэтов», сам и придумал. При жизни поэта вышли три сборника его стихов: «Островок безопасности», «Тексты», «Первая жизнь», а после смерти - «Туннель», «Обычный текст» и самый полный сборник поэта -
«Избранное» гигантским по нынешним временам тиражом 1000 экземпляров. Зато огромными тиражами расходились отдельные его стихотворения и фразы. Так, начало стихотворения «Остановиться, оглянуться….» Михаил Горбачев обьявил приметой «нового мышления», и в каждой «перестроечной» газете можно было встретить статью с таким названием, а уж песню на его иронично-философское стихотворение «Если у вас нету тёти» из к/ф «Ирония судьбы, или С лёгким паром!» уже полвека поёт вся страна (правда, по ошибке приписывая авторство музыки Таривердиеву вместо барда Сергея Стёркина), недаром Евгений Евтушенко считал Аронова «воскресителем думающих песен, помогающих думать другим».
Александр Яковлевич скончался 19 октября 2001
года. Посмертно удостоен премии Союза журналистов России «Золотое перо России»
«Профессионализм. Честь. Достоинство».
ПЕСЕНКА О СОБАКЕ
Когда у вас нет собаки,
Ее не отравит сосед, И с другом не будет драки,
Когда у вас друга нет.
А ударник гремит басами,
А трубач выжимает медь -
Думайте сами, решайте сами,
Иметь или не иметь.
Когда у вас нету дома,
_ Пожары вам не страшны, И жена не уйдёт к другому,
Когда у вас нет жены.
Когда у вас нету тёти,
Вам тети не потерять.
И раз уж вы не живёте,
То можно не умирать.
А ударник гремит басами,
А трубач выжимает медь -
Думайте сами, решайте сами,
Иметь или не иметь.
ОСТАНОВИТЬСЯ, ОГЛЯНУТЬСЯ
Леониду Жуховицкому
Остановиться, оглянуться
Внезапно, вдруг, на вираже, На том случайном этаже,
Где вам доводится проснуться.
Ботинком по снегу скребя,
Остановиться, оглянуться,
Увидеть день, дома, себя И тихо-тихо улыбнуться..
Ведь уходя, чтоб не вернуться,
Не я ль хотел переиграть,
Остановиться, оглянуться И никогда не умирать!
Согласен в даль, согласен в степь,
Скользнуть, исчезнуть, не проснуться -
Но дай хоть раз ещё успеть
Остановиться, оглянуться.
ПРОРОК
Он жил без хлеба и пощады.
Ho, в наше заходя село,
Встречал он, как само тепло, Улыбки добрые и взгляды,
•И много легче время шло,
А мы и вправду были рады -
Но вот зеркальное стекло:
А мы и вправду были рады, _ И много легче время шло,
Улыбки добрые и взгляды
Встречал он, как само тепло,
Но в наше заходя село,
_Он жил без хлеба и пощады
XXX
Стихи на магию похожи.
Ну чем ты только занят, друг?
Сейчас в строку слова уложишь -
• И всё изменится вокруг?
...И любопытно: нет поэта -
Ни мудрого, ни дурака, -
Чтоб он не верил: будет это!
Хотя и не было пока.
СТРОЧКИ ПОМОГАЮТ НАМ НЕ ЧАСТО
Александру Межирову
Строчки помогают нам не часто.
Так они ослабить не вольны
Грубые житейские несчастья:
Голод, смерть отца, уход жены.
Если нам такого слишком много,
_Строчкам не поделать ничего.
Тут уже искусство не подмога.
Даже и совсем не до него.
Слово не удар, не страх, не похоть.
Слово - это буквы или шум.
В предложенье: «Я пишу, что плохо»,
Главное не «плохо», а «пишу».
Если над обрывом я рисую
Пропасть, подступившую, как весть,
Это значит, там, где я рискую,
Место для мольберта все же есть.
Время есть. Годится настроенье.
Холст и краски. Тишина в семье.
Потому-то каждое творенье
Есть хвала порядку на Земле.
ЧИСТОПРУДНЫЙ ВАЛЬС
Развернется трамвай или, можно считать,
Все вокруг развернет.
• И отпрянет от стекол примет нищета -
Этот снег, этот лед,
Промелькнут апельсины в усталой руке,
А на том вираже
Тонкий девочкин шарф на наклонном катке,
Улетевший уже.
Вся картинка, что названа этой зимой,
Так ясна, так резка - И присевший щенок, и мгновенной семьей
_ Пять мужчин у ларька.
Снег висит между темных дневных фонарей
И гляжу, не пойму -
Надо что-то о жизни
запомнить скорей —
Почему, почему?..

Источник: Владимир Фадеев

5 days ago | [YT] | 25

Velvichia Wolf

«ВОТ ПЕРЕД НАМИ ЛЕЖИТ ГОЛУБОЙ ЭЛЬДОРАДО…..»
26 АВГУСТА 1938 года родился Евгений ГОЛОВИН, русский поэт. Впрочем, поэт - далеко не в первую очередь. Только перечисление видов деятельности, в каждом из которых он был корифеем, займёт добрую страницу: писатель, переводчик, редактор, филолог и литературовед, оккультист, специалист по эзотерике, знаток алхимии, маг, мистик, автор и исполнитель песен, культуролог и филолог. И, конечно - поэт. С детства воспитывался у бабки-колдуньи, основал и руководил т.н. «Южинским кружком» (Юрий Мамлеев, Гейдар Джемаль, Александр Дугин и др.) Открыл для российского учёного мира такие имена, как Рене Генон, Юлиус Эвола, Титус Буркхардт, Фритьоф Шуон, Фулканелли, Канселье, Говард Лавкрафт. Был главным редактором журнал «Splendor Solis», куратором книжной серии «Гарфанг». Песни на тексты Евгения Головина исполняли Василий Шумов с группой
«Центр», Александр Ф. Скляр с группой «Ва-банкь», Вячеслав Бутусов с музыкантами группы «Кино» (альбом «Звёздный падл»). Автор многочисленных эссе на темы европейской поэзии, дионисийства и литературы беспокойного присутствия. Блестящий знаток алхимических текстов, герметизма и средневековой мистики и т.д., и т.Д., и т.д. И при этом величайший аскет и... пьяница, но не простой, а философ алкоголя, как «узкого прохода в свободу мышления». Даже в этом, как и во всём остальном, Евгений Всеволодович был ПОЭТОМ.
_Умер Головин 29 октября 2010 года. На его могиле друзья установили менгир.
ГОЛУБОЙ ЭЛЬДОРАДО
Вот перед нами лежит голубой Эльдорадо, И всего только надо опустить паруса.
Здесь наконец мы в блаженной улыбке утонем,
Подставляя ладони золотому дождю.
Здесь можно петь и смеяться и пальцы купать в жемчугах,
Можно гулять по бульварам и сетью лукавых улыбок
Можно в девичьих глазах наловить перламутровых рыбок
И на базаре потом их по рублю продавать
Черной жемчужиной солнце розовеет в лазурной воде,
Наши надежды пылают роскошью этого юга.
В этой безумной любви мы, конечно, утопим друг друга
И будем вместе лежать, как две морские звезды.
В этой безумной, в этой безумной,
В этой безумной любви мы, конечно, утопим друг
доуга
И будем вместе лежать, как две морские звезды.
Xxx
В горячем, влажном, пенистом инферно, В сапфировой крови надменных джунглей
Кипит желание…. И вот... мгновенно...
В Гиперборее раскалённых углей
Метафора неистово клокочет,
Хрипит оскал кровавой светотени, И в неподвижно-снежном сердце ночи
Медлительно рождается движенье...
Оно порой напоминает бархат.
Оно вползает в холод логарифма,
Оно ласкает, словно мёртвый хохот,
Кудрявый край невидимого рифа.
Молчание. Сиринкс. Усмешки Пана.
Сжимая груди, падает гетера.
Проявлено сгибается лиана.
Всё кончено. Взвивается пантера.
ГОРОД
Расползались на асфальте искалеченном
Золотистые уродцы фонарей...
Умер город наш сегодня вечером -
Очень жалко мне собак и лошадей.
На какой-то шумной улице стояли мы
_ И молчали…и смотрели все на нас.
Задрожали вдруг прохожие - отравлены
Сумасшедшей пустотою наших глаз...
Мы с тобою не составим исключения И не будем мы иметь ни тел, ни душ
Оба наших позабытых отражения
Встретятся в тумане черных луж.
А когда народ придёт в сознание -
Смерть исчезнет и забудут все о ней.
Дядя Ваня, возвращаясь с партсобрания,
B эту лужу бросит камень покрупней.
XXX
и дырявая автомобильная шина и скомканный обрывок газеты и ржавая консервная банка и продавленный пинг-понговый шарик и разорванная бабочка и всё
что было когда-то и хранило воспоминания о небе в пене одуванчиков о роскошной жизни удара о почтовом ящике
о распластанном рёве мотора и всё что было когда-то и надеялось на идеальную метаморфозу в павлина в цистерну в дирижабль и всё _что сверкало и шуршало и билось и летело _и теперь ожидая сожжения
в концлагере мусорной свалки вспоминает потерянный парадиз своей формы
ТОПОТ ДИКИХ КОНЕЙ
Мы ходим на работу, делаем законы,
Вырываем бабочек из деловых бумаг,
•Ночью они превращаются в драконов И пьют нашу кровь в неистовых снах.
Мы путаем бутылку с телефонной трубкой -
Молчать иль разговаривать нам всё равно,
Оставшуюся жизнь проводим с проституткой,
Актрисой какого-то немого кино,
Но всё это, но всё это - топот диких коней..
Нам нравится эстетика дома престарелых,
Фейерверк проклятья разорванных губ,
Когда рыдает на свалке опустелой
Забытый смертью раскрашенный труп,
Но всё это, но всё это - топот диких коней...
Мы путаем прохожего со сталактитом,
Мы рвемся в тоннель и входим в раж,
Но почему он твердый, почему блестит он,
Этот проклятый черный мираж?
Ведь всё это, ведь всё это - топот диких коней.
УЧИТЕСЬ ПЛАВАТЬ
Вздыхать от маразма умеет любой,
Найдите воду, найдите прибой,
Подымите руки, напрягите ноги,
Прыгайте вниз головой!
Учитесь плавать, учитесь плавать,
Учитесь водку пить из горла, И рано-рано из Мопассана Читайте только рассказ "Орля" И перед вами, как злая прихоть, Взорвется знаний трухлявый гриб,
Учитесь плавать, учитесь прыгать, На перламутре летучих рыб.
Учитесь плавать, учитесь плавать,
Не только всюду, но и везде,
Вода смывает земную копоть, И звезды только видны в воде...

1 week ago | [YT] | 14

Velvichia Wolf

МЕЧТА РАЗЫСКИВАЕТ ПУТЬ
23 АВГУСТА 1880 года родился Александр ГРИН
(Гриневич) родился русский мечтатель, прозаик и поэт. Все эти три ипостаси можно, конечно, заменить одним словом - ПОЭТ. Не только потому, что он автор большого количества стихотворений (в т.ч. написанных для своих рассказов и повестей, напр.
«В Зурбагане, в горной, дикой, удивительной стране….»), но и потому, что вся проза его - не ТоЛЬКо ФЕЕРИЯ «Алые паруса» - это ПОЭМЫ, и так же поэтичны все его мечты: «Лет через триста будет жизнь прекрасной, /Небесный свод алмазами сверкнет» («Реквием»). По молодости Александр Степанович был и реальным борцом за светлое будущее, бунтарём, несколько раз его арестовывали, несколько раз он бежал, даже был сослан в Сибирь на 10 лет, и был бы ему вместо Зурбагана Туруханск, когда бы не амнистия 1905 года. Наступившее «светлое будущее» (в котором он опять был арестован и едва не расстрелян) настолько расходилось с мечтаниями о нём, что, став отшельником в быту, создал свою страну светлого будущего - «ГРИНЛАНДИЮ», которую населил своими удивительными героями - летающими сверхлюдьми (Друд в «Блистающем мире»), бегущими по волнам (Фрези Грант в «Бегущей по волнам»), верящими в чудеса и творящими их своими руками (Ассоль и Грэй в «Алых парусах).
А умер Александр Степанович в 1932 году почти в нищете, похоронен на городском кладбище Старого Крыма, откуда видно море.
ДВИЖЕНИЕ
_Праща описывает круг,
Смеется Голиаф;
Праща описывает круг, -
_Повержен Голиаф;
_ Праща описывает круг, -
Но умер Голиаф.
Давид играет и поет, -
Безумен царь Саул;
Давид играет и поет, -
Задумчив царь Саул;
Давид играет и поет, -
Спит, грезя, царь Саул.
Мечта разыскивает путь, -
Закрыты все пути;
Мечта разыскивает путь, -
Намечены пути;
Мечта разыскивает путь, -
Открыты все пути.
РЕКВИЕМ
Гранитных бурь палящее волненье, И страхом зыблемый порог, И пуль прямолинейных пенье -
Перенесли мы, - кто как мог.
В стенных дырах прибавилось нам неба,
Расписанного тезисами дня;
Довольны мы; зубам не нужно хлеба,
Сердцам - огня.
Истощены мышленьем чрезвычайно,
Опутаны мережами программ,
Мы - проповедники в ближайшей чайной И утешители нервозных дам.
До глупости, до полного бессилья До святости - покорные ему,
Бумажные к плечам цепляя крылья,
Анафему поем уму.
Растерянность и трусость стали мерой,
Двуличности позорным костылем
Мы подпираемся и с той же в сердце верой
Других к себе зовем.
Свидетели отчаянных попыток
Состряпать суп из круп и топора -
Мы льстиво топчемся, хотя кнута и пыток
Пришла пора.
И крепкий запах смольнинской поварни
Нам потому еще не надоел,
Что кушанья преснее и бездарней
Кто, любопытный, ел?
О, дикое, безжалостное время!
Слезам невольным даже нет русла,
Как поглядишь - на чье тупое темя
Вода холодная спасительно текла!
Лет через триста будет жизнь прекрасной,
Небесный свод алмазами сверкнет И обеспечен будет - безопасный
_В парламент - вхоД.
COH
На границе вод полярных, средь гигантских светлых теней,
Где в горах, среди гранита, гаснут призраки растений,
Реют стаи птиц бессонных; улетают, прилетают, То наполнят воздух свистом, то вдали беззвучно тают.
Им в пустыне нет подобных ярким блеском оперенья;
Дикой нервности полета нет средь птиц иных сравненья;
А они живут без пищи, никогда гнезда не строя;
И пустыня их волнует грозной вечностью покоя.
Если льдины раздвигает киль полярного фрегата -
Стаи бережно проводят и напутствуют собрата
И, его снастей коснувшись драгоценными крылами,
Средь гигантских светлых теней исчезают с парусами.
ЕДИНСТВЕННЫЙ ДРУГ
Верочке
В дни боли и скорби, когда тяжело И горек бесцельный досуг, -
Как солнечный зайчик, тепло и светло
Приходит единственный друг.
Так мало он хочет... так много дает
Сокровищем маленьких рук!
Так много приносит любви и забот,
Мой милый, единственный друг!
Как дождь, монотонны глухие часы, _Безволен и страшен их круг;
И все же я счастлив, покуда ко мне
Приходит единственный друг.
Быть может, уж скоро тень смерти падет На мой отцветающий луг,
Но к этой постели, заплакав, придет
Все тот же единственный друг.
XXX
За рекой в румяном свете
Разгорается костер.
В красном бархатном колете
Рыцарь едет из-за гор.
Ржет пугливо конь багряный,
Алым заревом облит,
Тихо едет рыцарь рдяный,
Подымая красный щит.
И заря лицом блестящим
Спорит - алостью луча - С молчаливым и изящным
Острием его меча.
Но плаща изгибом черным
Заметая белый день,
Стелет он крылом узорным
Набегающую тень.
ПЕРВЫЙ СНЕГ
Над узким каменным двором
Царит немая тишь.
На высоте, перед окном,
_Белеют скаты крыш.
Недолгий гость осенней мглы
Покрыл их, первый снег,
Гнездя на острые углы
Пушистый свой ночлег.
Он мчится в воздухе ночном
Как шаловливый дух,
Сверкает, вьется за окном
Его капризный пух.
И скользкий камень мостовой, И оголенный сад
Он схоронил бесшумно в свой
Серебряный наряд.
Пусть завтра он исчезнет, пусть
Растает он чуть свет;
Мне сохранит немая грусть
Его мгновенный след;
Волненья девственных надежд
Я провожу, смеясь,
Как белизну его одежд,
Затоптанную в грязь.

1 week ago | [YT] | 39

Velvichia Wolf

ЗАБЫТЫЙ ВОИН ПАТРИОТИЧЕСКОГО ФРОНТА
19 АВГУСТА 1924 года родился Игорь КОБЗЕВ, русский поэт, литературный критик, публицист, живописец и общественный деятель. Кобзев - участник Великой Отечественной войны и первые стихи он опубликовал в 1943-м в армейской газете, а уже в 1950-м окончил Литинститут. В 1956-м первая книга стихов «Прямые пути» была изъята из магазинов и библиотек за «обилие сталинистских стихотворений» - это был год XX съезда. Несколько позже он входит в литературный кружок во главе с И.
М. Шевцовым, писателем-патриотом, затравленным «пятой колонной» за романы «Тля», «Любовь и Ненависть», «Во имя отца и сына» и ныне почти неизвестным адресату своих книг - русскому читателю. Эта группа называла себя отрядом патриотов-радонежцев. Кобзев активно включается в идеологическую борьбу с сионистами (наиболее известен его стихотворение «Ответ Семёну Липкину», вот из него: «Итак, выходит что же? Вы из чужой семьи?\Вам Родины дороже народ на букву
"" Не подрывайте корни Союза Эс-Эс-Эр,\Где поит вас и кормит народ на букву "Эр"). Кобзев был единственным в нашей стране, кто выступил в газете
«Советская Россия» в защиту русского патриота
Шевцова и его романов. В 1977 г. Кобзев, бывший одним из лидеров «Русского клуба» и клуба
«Родина» и, организовал в Москве общественный музей "Слова о полку Игореве", ставший одним из центров возрождения русского национального сознания. Игорь Иванович Кобзев является автором многих поэтических сборников, среди которых:
"Шпага чести", "Лебеди в Москве", "Радонежье",
"Гусляры", "Дума о России", "Мгновения" и другие.
Умер в 1986 году, похоронен в Москве на
Кунцевском кладбище.
ЗАКОН
Пока пропахшие войной
Орудия не бьют,
Дипломаты пьют вино
Порой с врагами пьют.
С врагами можно говорить
И за столом сидеть
С врагами можно даже пить...
Нельзя с врагами п е ть!
Мы под одной Луной живем,
Но разный держим путь.
И песни разные поем, И в этом наша суть!
Писал я много на веку,
Ho все, народ, сожги!
Коль хоть одну мою строку
Вдруг запоют враги!
СЛОВО
У наших предков, у славян
Меж дел великого значенья
Всегда к речениям, к словам
Жило особое почтенье.
В те годы, кто хотел любить, Молился слову, словно чуду:
Ведь словом можно "присушить"
_ И можно напустить "остуду".
Скажи: "Умри!" - и враг умрет.
Скажи: "Живи!" - он встанет хрупко:
В быту и в битве знал народ,
Что в слове скрыт двойник поступка.
От тех времен, от тех племен
Дошли к нам дивные творенья,
• Где что ни строчка - то закон,
• И что ни слово - откровенье!
Я тем большим словам учусь,
Когда колдую над стихами;
Я как предателей страшусь
Слов, разминувшихся с делами.
ПРЕДЧУВСТВИЕ
Чуть лишь утро лучом изумруда
Мне в окошко ударит, звеня,
Ожиданье какого-то чуда
До краев наполняет меня.
Вот пропел над вершинами ветер,
Вот петух прокричал озорно.
Что-то важное будет за этим,
Где-то чудо случиться должно! ce бывает: и боль, и остуда, И тоска, и незваная грусть, Но и в горе предчувствие чуда
Все равно бередит мою грудь.
Как не верить, что чудо случится?
Вот уже приближается весть!
Вот сейчас кто-то в дверь постучится...
Только б счастье суметь перенесть!
МОНУМЕНТЫ
Вы, может, не знаете даже, Что с чуткой тревогой в очах,
Седые чугунные стражи
Дежурят в московских ночах?
Когда затихают проспекты, И звезды по небу парят,
Bcex славных времен монументы
Выходят на вечный парад.
Те двое - все спорят с пожаром,
Тот - с палкой стоит, угловат.
Тот слишком сурово, пожалуй,
Глядит на притихший Арбат.
Князья. Полководцы. Поэты...
Чуть встречу их - в тот же момент
По четкому силуэту
_Узнаю любой монумент.
Bce смотрят на нас: не забыты ль
Заветы решительных дней?
Готовы ль мы в бой за обиды
России, Отчизны своей?
Звучат их шаги в переулках,
Вдоль берега темной реки.
Бессонно, чугунно и гулко
Стучат по мостам каблуки…..
КАЖДОМУ
Солнце во мгле непогожего дня
He греет,
Сердце, где нет ни любви, ни огня Стареет.
Жди не того, когда звонкий запев
Похвалят,
Жди одного: когда громкий припев
Подхватят!
Кто никогда своей отчей земле
Не служит,
Тот ни другим, ни семье, ни себе
Не нужен!
Время
Того, кто не любит людей, Забудет:
Камень швырнет, а кругов на воде
Не будет!..

2 weeks ago | [YT] | 24

Velvichia Wolf

ПОЭТ ПЕЧАЛЬНОЙ ТИШИНЫ
16 АВГУСТА 1875 года родился Сергей РАФАЛОВИЧ, русский поэт. Великий Александр Блок ещё в 1906 году в письме (ответ на присланную книгу стихов
«Светлые песни») определил главное в музе
Рафаловича: «в Вашей поэзии мне ближе всего нота печальной тишины». Эта нота и останется главной во всех последующих сборниках поэта. Рафалович окончил историко-филологический факультет
Императорского СПУ, был вольнослушателем в
Сорбонне. Служил в Министерстве просвещения,
Государственном контроле, Министерстве финансов,
K 1916 году имел чин коллежского советника. В дореволюционные годы выпустил сборники:
«Poemes», «Весенние Ключи», «Противоречия», «Светлые песни», «Женские письма». С успехом шли его пьесы «Река идёт», «L'une et l'autre», «Xpam Мельпомены», «Красота». В 1918 году возглавил Цех поэтов в Тифлисе, был председателем Союза русских писателей в Грузии. Здесь были изданы поэмы «Райские ясли. Чудо», «Семи Церквам», «Симон Волхв», «Горящий круг», «Золотая скорбь», пьесы «Марк Антоний», «Бабье лето», сборники стихов «Слова медвяные», «Цветки алые». С 1922 года в эмиграции, здесь вышел сборник поэм «Горящий круг» и сборники стихов «Зга», «Август» И «Терпкие будни»
Скончался в 1944 году в Нормандии.
Скорблю, не жалуясь: Россия, не любишь ты своих детей, как будто все они чужие мечте раздумчивой твоей.
Мы плоть от плоти, кость от кости, и в наших жилах кровь одна.
Но мы не дети - только гости в твоих привольях и стенах.
Чего ты ждешь? О чем тоскуешь? каким обетам внемлешь ты, когда рыдаешь и ликуешь средь темноты и пустоты?
Судьбу какую ты провидишь? чьим озареньем ты светла? за что невинных ненавидишь? за что подлейших обняла?
и что превыше всех законов воздвигла, жизни не щадя, равняя мудрых Соломонов и безрассудного вождя?
Открой, открой нам, мать родная, как подойти к тебе, любя? чем, истины твоей не зная, мы все похожи на тебя?
В ДЕРЕВНЕ
Речонка просто так себе, и лес как лес, и нива нивой.
Течет покорная судьбе речонка просто так себе.
И лепятся изба к избе, друг с дружкой схожие на диво.
Взгрустнулось просто так себе пред ручейком, избой и нивой.
Xxx
На желтоватом лоскутке, по ленте,
Из букв печатных набраны слова;
Пятнадцатое - имя: Иннокентий;
А первое, меж цифрами: Москва.
Вчера писалось это на Арбате, И сколько сотен длинных верст прошло.
Я только что лениво сполз с кровати, И небо мутно, как в окне стекло.
И вдруг - Москва и друг мой, Иннокентий, И срок так краток, что, наверно, есть Живой и теплый след на узкой ленте И не застывшая в словах застывших весть.
Так краток срок, как будто время тает, Недвижное пространство растеклось,
И вечность - в пролетевшей птичьей стае -
Меня крылом задела сквозь стекло.
XXX
В земле не корни - провода,
Не крылья в небе - гул моторов;
А город хрюкает как боров
И не уходит никуда.
Везде шипы, винты, зубчатки,
Слепящий вихрь маховика, И напряженная рука
На неподвижной рукоятке.
А в темном логове домов
Сутулятся худые плечи
И мир с покорностью овечьей
• Простерт в ряды немых значков.
Не притчи заклинанья эти,
Не гимны эти письмена.
Но где блаженная страна,
Чье солнце ярче солнца светит?
Не улетишь, не уплывешь И в глубь земли не вроешь корни, И только ползаешь проворней,
О человеческая ВоШь.
Да, все твое, и блеск, и грохот, И даль, и глубь, и синева.
Но чей, но чей во всех словах
Все явственней злорадный хохот?
XXX
Какого Божьего суда
Мне ждать смиренно и уныло,
Когда исчезли без следа И прошлый я, и то, что было?
И разве Судный День страшней
Всех дней моих, пустых и лживых,
Бессмысленно несчастных дней И дней бессмысленно счастливых?
XXX
О чем мечтаешь ты, дитя?
В природе нет мечты напрасной, И ложь, коль лжешь ты не шутя, Бывает радостно прекрасной.
Мечта - венчанья светлый пир,
Союз желаний и усилий.
Мечтою Бога создан мир,
В мечте любовь мы сотворили.
Творит лишь тот, кто, мощный, лжет,
Познав, что воплощенья лживы.
Кто рабски правду стережет -
Скопец бессильный и злобивый.
Не все то истинно, что есть,
Не все несбыточно, что ложно;
И души смутно помнят весть,
Что невозможное возможно.

Источник vk.com/fadeevpoetry

2 weeks ago | [YT] | 21

Velvichia Wolf

ТРАГИЧЕСКАЯ ЛЕДИ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА
11 АВГУСТА 1885 года родилась одна из ярчайших _представительниц серебряного века Софья ПАРНОК.
Поэт, переводчик, литературный критик и музыкант.
Еще ее называли «Русская сафо», и хотя сравнением с царицей поэзии Сафо удостаивались несколько русских поэтесс - Анна Бунина в начале 19 в., Мария Лохвицкая в конце его, даже Анна Ахматова в 20-М - всё же больше всего это сравнение уместно в случае с Софьей Парнок, не потому только, что она почти тёзка великой гречанке, и была так же разнообразно талантлива, как и её древнегреческая коллега (И в литературе - поэт, переводчик, критик, и в музыке - великолепный исполнитель), но и по месту рождения последней - острову Лесбос. Поэтому и в историю литературы, да и вообще в историю, она вошла не как поэт, а как подруга, муза, любовь по-настоящему великого русского поэта... Марины Цветаевой. Они встретились на одном из вечеров, в доме - литературном салоне - Аделаиды Казимировны Герцык, после чего их отношения длились два года, именно ей Марина посвятила цикл шедевров любовной лирики «Подруга», многие из которых - даже не особенным любителям поэзии - хорошо известны, благодаря второму рождению в виде замечательных песен:
Хочу у зеркала, где муть И сон туманящий,
Я выпытать - куда Вам путь И где пристанище.
Я вижу: мачта корабля, И Вы - на палубе...
Вы - в дыме поезда…. Поля В вечерней жалобе..
Вечерние поля в poce,
Над ними - вороны...
- Благословляю Вас на все
Четыре стороны!
Софья Парнок поэтесса немалой величины, ещё неразгаданной нами сегодня, автор сборников
"Стихотворения", "Розы Пиэрии", "Лоза", переводов с французского и немецкого, скончалась от болезней и неустроенности жизни в 1933 году, свою смерть она, как поэт, предчувствовала:
Вот так она придет за МНОЙ, -
Не музыкой, не ароматом,
Не демоном темнокрылатым,
Не вдохновенной тишиной, -
А просто пес завоет, или
Взовьется взвизг автомобиля,
• И крыса прошмыгнет в нору.
Вот так! Не добрая, не злая,
Под эту музыку жила я,
_ Под эту музыку умру.
Возвращение Парнок в литературу состоялось благодаря Софье Поляковой, сохранившей её поздние неопубликованные произведения и издавшей в 1979 в США все 261 стихотворение поэтессы с подробным предисловием. А в 2002 году в рамках проекта «АЗия+» певицей, поэтом и композитором Еленой Фроловой выпущен диск
«Ветер из Виоголосы» с песнями на стихи Софии Парнок.
Где море? Где небо? Вверху ли, внизу?
По небу ль, по морю ль тебя я везу,
Моя дорогая?
Отлив. Мы плывем, но не слышно весла,
Как будто от берега нас отнесла
Лазурь, отбегая.
Был час. - Или не был? - В часовенке гроб, Спокойствием облагороженный лоб, -
Как странно далек он!
Засыпало память осенней листвой.
О радости ветер лепечет и твой
Развеянный локон.
XXX
Причуды мыслей вероломных
Не смог дух алчный превозмочь, - И вот, из тысячи наемных,
Тобой дарована мне ночь.
Тебя учило безразличье
Лихому мастерству любви.
Но вдруг, привычные к добыче,
Объятья дрогнули твои.
Безумен взгляд, тоской задетый,
Угрюм ревниво сжатый рот, -
Меня терзая, мстишь судьбе ты
За опоздалый мой приход.
XXX
"Снова на профиль гляжу я твой крутолобый
И печально дивлюсь странно-близким чертам твоим.
Свершилося то, чего не быть не могло бы:
На пути на одном нам не было места двоим.
О, этих пальцев тупых и коротких сила, И под бровью прямой этот дико-недвижный глаз!
Раскаяния, - скажи,- слеза оросила,
_Оросила ль его, зауманила ли хоть раз?
Не оттого ли вражда была в нас взаимной И страстнее любви и правдивей любви стократ,
Что мы двойника друг в друге нашли? Скажи мне,
Не себя ли казня, казнила тебя я, мой брат?
XXX
Этот вечер был тускло-палевый, -
Для меня был огненный он.
Этим вечером, как пожелали Вы, Мы вошли в театр «Унион».
Помню руки, от счастья слабые,
• Жилки - веточки синевы.
Чтоб коснуться руки не могла бы я,
Натянули перчатки Вы.
Ax, опять подошли так близко Вы, И опять свернули с пути!
Стало ясно мне: как ни подыскивай,
Слова верного не найти.
Я сказала: «Во мраке карие И чужие Ваши глаза...»
Вальс тянулся и виды Швейцарии, На горах турист и коза.
Улыбнулась, - Вы не ответили...
Человек не во всем ли прав!
И тихонько, чтоб Вы не заметили, Я погладила Ваш рукав.
XXX
Кончается мой день земной.
Встречаю вечер без смятенья, И прошлое передо мной
Уж не отбрасывает тени -
Той длинной тени, что в своем
Беспомощном косноязычьи,
От всех других теней в отличье, мы будущим своим зовем.

Источник vk.com/fadeevpoetry

3 weeks ago | [YT] | 31

Velvichia Wolf

ПОД МУЗЫКУ ВИВАЛЬДИ
8 АВГУСТА 1940 года родился Александр
ВЕЛИЧАНСКИЙ, русский поэт и переводчик. Часто Величанского называют автором ОДНОГО шедевра - стихотворения «Под музыку Вивальди», музыку к которому напишет Берковский, а молодые Никитины по клубам, дворцам культуры и студиям разнесут эту песню как ветер. И даже Поль Мориа выпросит у Никитина право на исполнение этой мелодии своим оркестром. Но это не так - Александр Леонидович написал огромное количество прекрасных стихов, другое дело, что единственная официальная публикация состоялась в 1969 г. «Новом мире», последнем номере, вышедшем под редакцией
Твардовского, а затем только самиздат (то есть, как и мы все сейчас - за свои деньги мизерными тиражами). Сборники «Времени невидимая твердь», «Удел», «Баста. Речитатив», «Подземная нимфа»,
«Помолвка», «Бездонный чёлн». «Вплоть».
Великолепный переводчик с английского, новогреческого и грузинского (даже Бродский считал Величанского единственным современным поэтом, который англоязычную поэзию знает лучше его самого). Среди переведённых поэтов - Джон Донн, Джордж Герберт, Эмили Дикинсон, Константинос Кавафис, Галактион Табидзе, Нико Самадашвили. Но тоже - «в стол». Лишь в 2000 г. вдова поэта издала переводы Величанского отдельной книгой - «Охота на эхо». В 2010 и 2011 г.г. вышли сборники «Пепел слов» и «Под музыку Вивальди».
Умер поэт на третий день после своего 50-летия, 10 августа 1990 г. Похоронен рядом с родителями на кладбище деревни Покровка (городской округ Клин).
_ Пол музыку Вивальли.
Вивальди, Вивальди.
Под музыку Вивальди, Под вьюгу за окном
Печалиться давайте,
Давайте, давайте!
Печалиться давайте,
Об этом и о ТОМ,
Об этом и о том.
Вы слышите, как жалко,
Как жалко, как жалко?
Вы слышите, как жалко И безнадежно как
Заплакали сеньоры,
Их жёны и служанки,
Собаки на лежанках И дети на руках?
И стало нам так ясно,
Так ясно, так ясно,
Что на дворе ненастно,
Как на сердце у Hac, Что жизнь была напрасна,
Что жизнь была прекрасна,
Что все мы будем счастливы,
Когда-нибудь, Бог даст.
И только ты молчала,
Молчала, молчала.
И головой качала
Любви печальной в такт.
А после говорила:
Поставьте все сначала,
Мы все начнём сначала, Любимый мой, и так...
Под музыку Вивальди,
Вивальди, Вивальди Под музыку Вивальди, Под славный клависин,
Под скрипок переливы,
_Под завыванье вьюги,
Условимся друг друга
Любить, что было сил.
АВГУСТ
День стоял, расставив вилы.
Вся трава, как лошадь, пала.
И лежала, как попало, позабыв хотя бы хруст.
Как над куполом могилы коршун образует крест.
Рожь ржавела и являла сухомятку сельских крыш.
Шмель забыл, что он - как улей, жук забыл, что он - как пуля.
_Коршун окружает поле.
Этот коршун съел бы мышь.
XXX
Столько нежности сжалось во мне, столько горькой тоски по тебе я вобрал в свою душу, что порой удивительно даже, как ты можешь ещё оставаться вовне, как ты можешь ещё оставаться снаружи - на чужбине ноябрьской стужи,
на бульваре пустом с ледяною скамьёй наравне.
XXX
Есть мученье душ холодных - всех мучительней оно:
равнодушию дано долго мучиться, бесплодно.
Это вечная разлука - жить, одним собой томясь - вот на что уходит мука - душ единственная связь.
ДУША МОЯ
Душа моя, откуда и куда ты? не ты ль во всём на свете виновата?
Кругом года, трактиры, города - откуда ты? откуда и куда?
Быть может, ты мне в души не годишься? или сама подумываешь: ишь Ты - меня к себе припутывает плут.
Душа моя, как разминуться тут?
Душа моя! - гулять бы ей на воле.
А мне б её искать, как ветра в поле - в полях, в которых сколько не паши минувший тлен, не встретишь ни души.
XXX
Когда убили одного, все спрашивали: кто? кого? когда? с какою целью? солдат ли? офицер ли?
Когда убили десять лиц, все вслух позорили убийц, запомнив благосклонно убитых поимённо.
Когда убили сто персон, никто не спрашивал имён - ни жертв, ни убивавших, а только - наших? ваших?
а только - наших? ваших?
Когда убили миллион, все погрузились в смертный сон, испытывая скуку, поскольку сон был в руку.

Источник vk.com/fadeevpoetry

3 weeks ago | [YT] | 26

Velvichia Wolf

НЕСВОЕВРЕМЕННЫЙ ПОЭТ
7 АВГУСТА 1837 года родился Константин
СЛУЧЕВСКИЙ, русский поэт, драматург, переводчик.
Родился в Петербурге в год смерти Пушкина и, кажется, это обстоятельство таинственно определило судьбу одного из самых загадочных и почти забытых русских поэтов. «Несвоевременным» поздние историки литературы назвали его потому, что поэт отразил своим творчеством смену поэтических эпох - кончалась классика, воцарялся модернизм. Его поэзию УЖЕ не принимали современники-«классики» - от резко отрицательных отзывов критики до злых насмешек коллег по цеху («портит стих, растрепал его, стих дисгармоничен и безобразен, как кактус»), а модернистско-символистский Серебряный век ЕЩЕ не вступил в свои законные права. Но поскольку стихи
Константин Константинович писал до самой смерти, в них все отчётливее слышалось новое звучание, и не случайно многие деятели культуры Серебряного века - Бальмонт, Брюсов, Белый, Ходасевич, Мандельштам, Пастернак, - высоко ценили его творчество и посвящали его поэзии хвалебные статьи, а в некоторых публикациях он даже был объявлен «королём русской поэзии».
_Константин Константинович известен и как прозаик.
Он автор романов «От поцелуя к поцелую»,
«Профессор бессмертия», ряда повестей и рассказов, собранных в книжках «Виртуозы», «Застрельщики», «33 рассказа», «Исторические картинки», «По северу России», серии книг «Книжки моих старших детей», где рассказывал детям о истории, культуре, памятных местах России, пьес «Город упраздняется» и «Поверженный Пушкин»
Константин Случевский скончался в 1904 г.
Похоронен на Новодевичьем кладбище.
XXX
Да, мир и все его основы -
Свои для каждого из нас!
Я умер - целый мир погас!
Ты родился - возникнул новый:
Тем несомненней, тем полней,
Чем ярче мысль души твоей!
XXX
Здесь счастлив я, здесь я свободен,-
Свободен тем, что жизнь прошла,
Что ни к чему теперь не годен,
Что полуслеп, что эта мгла
Своим могуществом жестоким
Меня не в силах сокрушить,
Что светом внутренним, глубоким
Могу я сам себе светить И что из общего крушенья
Всех прежних сил, на склоне лет,
Святое чувство примиренья
Пошло во мне в роскошный цвет...
Не так ли в рухляди, над хламом,
Из перегноя и трухи,
Растут и дышат фимиамом
Цветов красивые верхи?
Пускай основы правды зыбки,
Пусть всё безумно в злобе дня, -
Доброжелательной улыбки
Им не лишить теперь меня!
Я дом воздвиг в стране бездомной,
Решил задачу всех задач,-
Пускай ко мне, в мой угол скромный,
Идут и жертва и палач...
Я вижу, знаю, постигаю,
Что все должны быть прощены;
Я добр - умом, я утешаю
Тем, что в бессильи все равны.
Да, в лоно мощного покоя
Вошел мой тихий Уголок -
Возросший в грудах перегноя
Очаровательный цветок.
XXX
Где бы ни упало подле ручейка
Семя незабудки, синего цветка, -
Всюду, чуть с весною загудит гроза,
Взглянут незабудок синие глаза!
В каждом чувстве сердца, в помысле моем Ты живешь незримым, тайным бытием...
И лежит повсюду на делах моих
Свет твоих советов, просьб и ласк твоих!
XXX
Возьмите все - не пожалею!
Но одного не дам я взять -
Того, как счастлив был я с нею, Начав любить, начав страдать!
Любви роскошные страницы -
Их дважды в жизни не прочесть, Как стае странствующей птицы
На то же взморье не присесть.
Другие волны, нарождаясь,
Дадут отлив других теней, И будет солнце, опускаясь,
На целый длинный год старей.
А птицам в сроки перелетов
Придется убыль понести,
Убавить путников со счетов И растерять их по пути...
XXX
Мои мечты - что лес дремучий
Вне климатических преград,
В нем - пальмы, ели, терн колючий, Исландский мох и виноград.
Лес полн кикимор резвых шуток, В нем леший вкривь и вкось ведет, В нем есть все измененья суток И годовой круговорот.
Но нет у них чередованья,
Законы путаются зря,
Вдруг в полдень - месяца мерцанье,
А в полночь - яркая заря!
XXX
Что тут писано, писал совсем не я, Оставляла за собою жизнь моя;
Это - куколки от бабочек былых,
След заметный превращений временных.
А душе моей - что бабочки искать!
Хорошо теперь ей где-нибудь порхать,
Никогда её, нигде не обрести,
Потому что в ней, беспутной, нет пути...

Источник vk.com/fadeevpoetry

3 weeks ago | [YT] | 13

Velvichia Wolf

Я ПРОСТО ЖИЛ, КАК ВСЕ В ОГРОМНОМ МИРЕ
4 АВГУСТА 1944 года родился Сергей МНАЦАКАНЯН, русский поэт. Один из самых молодых членов в истории СП. Первая книга поэта вышла в 1969 году, далее последовали «Станционная ветка», «Снежная книга», «Вздох», «Высокогорье» , «Угол зренья»,
«Сестра милосердия», «Автопортрет», «Избранное», «Зимняя философия», «Русский палимпсест», «100 стихотворений», «Незримые сети» и другие. Книги поэта изданы общим тиражом свыше четверти миллиона экземпляров.
В 1998-2003 году под именем Ян Август
Мнацаканян издал «Малое Семикнижие», в которое вошли книга стихов «Похмелье», книга рассказов «Разыскивается...», собрание эссе о русской и мировой литературе «Прогулки во времени», запрещённая поэма «Медведково - 1982», «Рваное время - антилитература» - рискованный сплав стихов, прозы, эссе, мемуаров.
За всю долгую творческую жизнь, не было в послужном списке Сергея Миграновича ни «датских» (панегирики к датам) стихов, ни славословий вождям, словом, ничего, за что нынче было бы стыдно. Поэт оставался верен себе, своему поэтическому кредо, выраженному уже в зрелые лета трагически и ёмко, в стихотворении
«Пророческое»: «Поэт - всегда одиночка, поэтому обречён/на жизненное забвенье, на призрак посмертной славы,/особенно если пророчествует, и вдруг за его плечом, дрожа как мираж в пустыне, разваливаются державы!»
Скончался поэт 29 июня 2021 года.
Я просто жил, как все, в огромном мире, с улыбкой на лице, в окраинной квартире.
На улицах хмелел от снега и бензина - и временем ночным мне душу просквозило...
И выветрело всё, что, словно пылью к шелку, На душу наросло, пристало втихомолку...
Остался лишь каркас, тугой костяк судьбины, Исполненный как раз из обожжённой глины.
Душа обожжена, сомнением и болью, душа обнажена, простреляна любовью...
А жизнь вокруг сквозит и, прорываясь в строфы, щемяще вдруг пронзит предвестьем катастрофы.
И потому в душе ни горечи, ни страха, что в будущем уже мне выстругана плаха.
XXX
Проиграли Третью мировую - мирную холодную войну...
Вечный бой, проигранный вчистую, потянул Отечество ко дну.
Волею чиновника и вора чаща скорби выпита до дна, серым прахом русского позора рухнула Берлинская стена.
Это освятить бы надо одой: справедливость - нету ей цены!
Только как платить чужой свободой за крушенье собственной страны?
Всё тип-топ, тяп-ляп и шито-крыто, челюсти хрустят на целый свет:
это наспех хавает «элита»:
торопясь с фуршета на фуршет...
ПРОРОЧЕСКОЕ
Пошла седина - в бороду, а бес - в ребро, оказываются, поэты до пенсии доживают, и в этом виной, наверное, словесное серебро, за которое почему то сегодня не убивают...
В бессонной душе поэта проходит за веком век, несутся на меткий выстрел матёрые бандюганы:
Россия, как мясорубка, работает без помех - все перемелят начисто телевизорные экраны.
Поэт всегда одиночка, поэтому обречён на жизненное забвенье, на мизер посмертной славы, особенно если пророчествует, и вдруг за его плечом дрожа, как мираж в пустыне, разваливаются державы!
2017 год.
НОСТАЛЬГИЯ
Гололёд - ну, такой спотыкач, что ломаются ребра и пальцы, и скользят по руинам, хоть плачь, погорельцы, лишенцы, страдальцы...
Ты подставь под оглоблю плечо, и подумай при адовом юзе, что не раз доведётся ещё пожалеть о Советском Союзе….
ПОХМЕЛЬНОЕ
Так незаметно молодость прошла, так незаметно старость подступила, другая жизнь глядит из-за угла - так пьяница взирает после пира, на разорённый пиршественный стол, разбросанные рюмки и обьедки, гранёных стаканов кривой позор, _и прочие вешдоки и заметки...
Пришла пора метаний и надежд, всё изменилось - разве кроме неба! - где, выскользнув из облачных одежд, заря над этим миром кровенела.
Так и живу в кругу полночных сфер, разбросанных по волчьему веленью, а за моей стеной эСэСэСэР
стоит бесплотной и трагичной тенью.
Той тенью я навеки защищён и в той тени навеки уничтожен, а я живу, собою не прощен, и мой удел прекрасен и ничтожен...
MAMA
В мире горя и аварий, по душевному светла,
Мама тихо напевала _у плиты и у стола...
Мама пела тихо-тихо у стола и у окна, но прошло земное лихо, наступила тишина...
Время остаётся мало, остаётся ни на грош...
Что сказать?
- Спасибо, Мама, что из прошлого поешь...

Источник vk.com/fadeevpoetry

4 weeks ago | [YT] | 19