«НОЧЬ, УЛИЦА, ФОНАРЬ, АПТЕКА...» 28 ноября 1880 года родился Александр Блок, русский поэт, прозаик, публицист, драматург, переводчик, литературный критик, один из крупнейших представителей русского символизма, «главный» и самый романтичный автор Серебряного века. Говорить о его произведениях - лишнее, их нужно читать. Прожил недолгую, но насыщенную жизнь, навсегда закрепив за собой славу гения и одного из ярчайших поэтов России. Первая книга стихов «Стихи о Прекрасной Даме» была посвящена Любови Менделеевой, на которой он женился в 1903 году. Потом были книги «Нечаянная радость», «Земля в снегу», «Ночные стихи» и знаменитые циклы стихов - «Город», «Снежная маска», Ямбы», «Возмездие», «Родина» - отражавшие движение его музы от традиционного символизма к яркой гражданской поэзии. Восторженно встретил Октябрьскую революцию, написал «Скифов» и «Двенадцать», но после этих двух шедевров, переосмыслив происходящие события («…Мировая революция превращается в мировую грудную жабу!»), совсем перестал писать стихи и на все вопросы о своём молчании отвечал: «Все звуки прекратились...» Почему-то считается (наверное, по числу упоминаний), что самое известное стихотворение Блока "Ночь, улица, фонарь, аптека..." - оно даже запечатлено в виде памятника на улице Лейдена в Нидерландах, написано на стене одного из домов в рамках всемирного проекта «Wall poems». И у каждого, конечно, есть своё любимое «блоковское», для меня это «Скифы». Александр Александрович умер 7 августа 21-го года. «Он умер как-то „вообще".. оттого, что не мог больше жить. Он умер от смерти» - написал ходасевич. Похоронен на Смоленском православном кладбище Петрограда. Панмонголизм! Хоть имя дико, Но мне ласкает слух оно. Владимир Соловьев Мильоны — вас. Нас — тьмы, и тьмы, и тьмы. Попробуйте, сразитесь с нами! Да, скифы - мы! Да, азиаты - мы, С раскосыми и жадными очами! Для вас — века, для нас — единый час. Мы, как послушные холопы, Держали щит меж двух враждебных рас Монголов и Европы! Века, века ваш старый горн ковал И заглушал гром лавины, И дикой сказкой был для вас провал И Лиссабона, и Мессины! Вы сотни лет глядели на Восток, Копя и плавя наши перлы, И вы, глумясь, считали только срок, Когда наставить пушек жерла! Вот — срок настал. Крылами бьет беда, И каждый день обиды множит, И день придет — не будет и следа От ваших Пестумов, быть может! О старый мир! Пока ты не погиб, Пока томишься мукой сладкой, Остановись, премудрый, как Эдип, Пред Сфинксом с древнею загадкой! Россия — Сфинкс! Ликуя и скорбя, И обливаясь черной кровью, Она глядит, глядит, глядит в тебя И с ненавистью, и с любовью... Да, так любить, как любит наша кровь, Никто из вас давно не любит! Забыли вы, что в мире есть любовь, Которая и жжет, и губит! Мы любим всё — и жар холодных числ, И дар божественных видений, Нам внятно всё — и острый галльский смысл, И сумрачный германский гений... Мы помним всё - парижских улиц ад, И венецьянские прохлады, Лимонных рощ далекий аромат, И Кельна дымные громады... Мы любим плоть — и вкус ее, и цвет, И душный, смертный плоти запах... Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет В тяжелых, нежных наших лапах? Привыкли мы, хватая под уздцы Играющих коней ретивых, Ломать коням тяжелые крестцы, И усмирять рабынь строптивых... Придите к нам! От ужасов войны Придите в мирные объятья! Пока не поздно — старый меч в ножны, Товарищи! Мы станем - братья! А если нет — нам нечего терять, И нам доступно вероломство! Века, века — вас будет проклинать Больное позднее потомство! Мы широко по дебрям и лесам Перед Европою пригожей Расступимся! Мы обернемся к вам Своею азиатской рожей! Идите все, идите на Урал! Мы очищаем место бою Стальных машин, где дышит интеграл, С монгольской дикою ордою! Но сами мы - отныне вам не щит, Отныне в бой не вступим сами, Мы поглядим, как смертный бой кипит, Своими узкими глазами. Не сдвинемся, когда свирепый гунн В карманах трупов будет шарить, Жечь города, и в церковь гнать табун, И мясо белых братьев жарить!.. В последний раз — опомнись, старый мир! На братский пир труда и мира, В последний раз на светлый братский пир Сзывает варварская лира! 30 января 1918 ХХХ Ночь, улица, фонарь, аптека, Бессмысленный и тусклый свет. Живи еще хоть четверть века - Всё будет так. Исхода нет. Умрешь - начнешь опять сначала И повторится всё, как встарь: Ночь, ледяная рябь канала, Аптека, улица, фонарь. НЕЗНАКОМКА По вечерам над ресторанами Горячий воздух дик и глух, И правит окриками пьяными Весенний и тлетворный дух. Вдали, над пылью переулочной, Над скукой загородных дач, Чуть золотится крендель булочной, И раздается детский плач. И каждый вечер, за шлагбаумами, Заламывая котелки, Среди канав гуляют с дамами Испытанные остряки. Над озером скрипят уключины, И раздается женский визг, А в небе, ко всему приученный, Бессмысленно кривится диск. И каждый вечер друг единственный В моем стакане отражен И влагой терпкой и таинственной, Как я, смирен и оглушен. А рядом у соседних столиков Лакеи сонные торчат, И пьяницы с глазами кроликов «In vino veritas!»* кричат. И каждый вечер, в час назначенный, (Иль это только снится мне?) Девичий стан, шелками схваченный, В туманном движется окне. И медленно, пройдя меж пьяными, Всегда без спутников, одна, Дыша духами и туманами, Она садится у окна. И веют древними поверьями Ее упругие шелка, И шляпа с траурными перьями, И в кольцах узкая рука. И странной близостью закованный, Смотрю за темную вуаль, И вижу берег очарованный И очарованную даль. Глухие тайны мне поручены, Мне чье-то солнце вручено, И все души моей излучины Пронзило терпкое вино. И перья страуса склоненные В моем качаются мозгу, И очи синие бездонные Цветут на дальнем берегу. В моей душе лежит сокровище, И ключ поручен только мне! Ты право, пьяное чудовище! Я знаю: истина в вине. ХХХ Грешить бесстыдно, непробудно, Счет потерять ночам и дням, И, с головой от хмеля трудной, Пройти сторонкой в божий храм. Три раза преклониться долу, Семь - осенить себя крестом, Тайком к заплеванному полу Горячим прикоснуться лбом. Кладя в тарелку грошик медный, Три, да еще семь раз подряд Поцеловать столетний, бедный И зацелованный оклад. А воротясь домой, обмерить На тот же грош кого-нибудь, И пса голодного от двери, Икнув, ногою отпихнуть. И под лампадой у иконы Пить чай, отщелкивая счет, Потом переслюнить купоны, Пузатый отворив комод, И на перины пуховые В тяжелом завалиться сне.. Да, и такой, моя Россия, Ты всех краев дороже мне. РОССИЯ Опять, как в годы золотые, Три стертых треплются шлеи, И вязнут спицы росписные В расхлябанные колеи... Россия, нищая Россия, Мне избы серые твои, Твои мне песни ветровые - Как слезы первые любви! Тебя жалеть я не умею И крест свой бережно несу.. Какому хочешь чародею Отдай разбойную красу! Пускай заманит и обманет, - Не пропадешь, не сгинешь ты, И лишь забота затуманит Твои прекрасные черты... Ну что ж? Одной заботой боле - Одной слезой река шумней,
А ты все та же - лес, да поле, Да плат узорный до бровей... И невозможное возможно, Дорога долгая легка, Когда блеснет в дали дорожной Мгновенный взор из-под платка, Когда звенит тоской острожной Глухая песня ямщика!..
Velvichia Wolf
«НОЧЬ, УЛИЦА, ФОНАРЬ, АПТЕКА...»
28 ноября 1880 года родился Александр Блок, русский поэт, прозаик, публицист, драматург, переводчик, литературный критик, один из крупнейших представителей русского символизма, «главный» и самый романтичный автор Серебряного века. Говорить о его произведениях - лишнее, их нужно читать. Прожил недолгую, но насыщенную жизнь, навсегда закрепив за собой славу гения и одного из ярчайших поэтов России. Первая книга стихов «Стихи о Прекрасной Даме» была посвящена Любови Менделеевой, на которой он женился в 1903 году. Потом были книги «Нечаянная радость», «Земля в снегу», «Ночные стихи» и знаменитые циклы стихов - «Город», «Снежная маска», Ямбы», «Возмездие», «Родина» - отражавшие движение его музы от традиционного символизма к яркой гражданской поэзии. Восторженно встретил Октябрьскую революцию, написал «Скифов» и «Двенадцать», но после этих двух шедевров, переосмыслив происходящие события («…Мировая революция превращается в мировую грудную жабу!»), совсем перестал писать стихи и на все вопросы о своём молчании отвечал: «Все звуки прекратились...»
Почему-то считается (наверное, по числу упоминаний), что самое известное стихотворение Блока "Ночь, улица, фонарь, аптека..." - оно даже запечатлено в виде памятника на улице Лейдена в Нидерландах, написано на стене одного из домов в рамках всемирного проекта «Wall poems». И у каждого, конечно, есть своё любимое «блоковское», для меня это «Скифы».
Александр Александрович умер 7 августа 21-го года.
«Он умер как-то „вообще".. оттого, что не мог
больше жить. Он умер от смерти» - написал ходасевич.
Похоронен на Смоленском православном кладбище
Петрограда.
Панмонголизм! Хоть имя дико,
Но мне ласкает слух оно.
Владимир Соловьев
Мильоны — вас. Нас — тьмы, и тьмы, и тьмы.
Попробуйте, сразитесь с нами!
Да, скифы - мы! Да, азиаты - мы, С раскосыми и жадными очами!
Для вас — века, для нас — единый час.
Мы, как послушные холопы,
Держали щит меж двух враждебных рас
Монголов и Европы!
Века, века ваш старый горн ковал И заглушал гром лавины, И дикой сказкой был для вас провал И Лиссабона, и Мессины!
Вы сотни лет глядели на Восток, Копя и плавя наши перлы, И вы, глумясь, считали только срок,
Когда наставить пушек жерла!
Вот — срок настал. Крылами бьет беда, И каждый день обиды множит, И день придет — не будет и следа От ваших Пестумов, быть может!
О старый мир! Пока ты не погиб, Пока томишься мукой сладкой,
Остановись, премудрый, как Эдип, Пред Сфинксом с древнею загадкой!
Россия — Сфинкс! Ликуя и скорбя, И обливаясь черной кровью,
Она глядит, глядит, глядит в тебя
И с ненавистью, и с любовью...
Да, так любить, как любит наша кровь,
Никто из вас давно не любит!
Забыли вы, что в мире есть любовь, Которая и жжет, и губит!
Мы любим всё — и жар холодных числ, И дар божественных видений,
Нам внятно всё — и острый галльский смысл, И сумрачный германский гений...
Мы помним всё - парижских улиц ад, И венецьянские прохлады,
Лимонных рощ далекий аромат, И Кельна дымные громады...
Мы любим плоть — и вкус ее, и цвет, И душный, смертный плоти запах...
Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет В тяжелых, нежных наших лапах?
Привыкли мы, хватая под уздцы
Играющих коней ретивых,
Ломать коням тяжелые крестцы, И усмирять рабынь строптивых...
Придите к нам! От ужасов войны
Придите в мирные объятья!
Пока не поздно — старый меч в ножны,
Товарищи! Мы станем - братья!
А если нет — нам нечего терять, И нам доступно вероломство!
Века, века — вас будет проклинать
Больное позднее потомство!
Мы широко по дебрям и лесам
Перед Европою пригожей
Расступимся! Мы обернемся к вам
Своею азиатской рожей!
Идите все, идите на Урал!
Мы очищаем место бою
Стальных машин, где дышит интеграл, С монгольской дикою ордою!
Но сами мы - отныне вам не щит, Отныне в бой не вступим сами,
Мы поглядим, как смертный бой кипит,
Своими узкими глазами.
Не сдвинемся, когда свирепый гунн В карманах трупов будет шарить,
Жечь города, и в церковь гнать табун, И мясо белых братьев жарить!..
В последний раз — опомнись, старый мир!
На братский пир труда и мира, В последний раз на светлый братский пир
Сзывает варварская лира!
30 января 1918
ХХХ
Ночь, улица, фонарь, аптека, Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века -
Всё будет так. Исхода нет.
Умрешь - начнешь опять сначала И повторится всё, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.
НЕЗНАКОМКА
По вечерам над ресторанами
Горячий воздух дик и глух, И правит окриками пьяными Весенний и тлетворный дух.
Вдали, над пылью переулочной,
Над скукой загородных дач,
Чуть золотится крендель булочной, И раздается детский плач.
И каждый вечер, за шлагбаумами,
Заламывая котелки,
Среди канав гуляют с дамами
Испытанные остряки.
Над озером скрипят уключины, И раздается женский визг,
А в небе, ко всему приученный, Бессмысленно кривится диск.
И каждый вечер друг единственный
В моем стакане отражен И влагой терпкой и таинственной,
Как я, смирен и оглушен.
А рядом у соседних столиков
Лакеи сонные торчат, И пьяницы с глазами кроликов
«In vino veritas!»* кричат.
И каждый вечер, в час назначенный,
(Иль это только снится мне?)
Девичий стан, шелками схваченный, В туманном движется окне.
И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна,
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.
И веют древними поверьями
Ее упругие шелка, И шляпа с траурными перьями, И в кольцах узкая рука.
И странной близостью закованный,
Смотрю за темную вуаль, И вижу берег очарованный И очарованную даль.
Глухие тайны мне поручены,
Мне чье-то солнце вручено, И все души моей излучины
Пронзило терпкое вино.
И перья страуса склоненные
В моем качаются мозгу, И очи синие бездонные
Цветут на дальнем берегу.
В моей душе лежит сокровище, И ключ поручен только мне!
Ты право, пьяное чудовище!
Я знаю: истина в вине.
ХХХ
Грешить бесстыдно, непробудно,
Счет потерять ночам и дням,
И, с головой от хмеля трудной,
Пройти сторонкой в божий храм.
Три раза преклониться долу,
Семь - осенить себя крестом,
Тайком к заплеванному полу
Горячим прикоснуться лбом.
Кладя в тарелку грошик медный,
Три, да еще семь раз подряд
Поцеловать столетний, бедный И зацелованный оклад.
А воротясь домой, обмерить На тот же грош кого-нибудь, И пса голодного от двери,
Икнув, ногою отпихнуть.
И под лампадой у иконы
Пить чай, отщелкивая счет,
Потом переслюнить купоны,
Пузатый отворив комод, И на перины пуховые
В тяжелом завалиться сне..
Да, и такой, моя Россия, Ты всех краев дороже мне.
РОССИЯ
Опять, как в годы золотые,
Три стертых треплются шлеи, И вязнут спицы росписные В расхлябанные колеи...
Россия, нищая Россия, Мне избы серые твои,
Твои мне песни ветровые -
Как слезы первые любви!
Тебя жалеть я не умею И крест свой бережно несу..
Какому хочешь чародею
Отдай разбойную красу!
Пускай заманит и обманет, -
Не пропадешь, не сгинешь ты, И лишь забота затуманит
Твои прекрасные черты...
Ну что ж? Одной заботой боле -
Одной слезой река шумней,
А ты все та же - лес, да поле, Да плат узорный до бровей...
И невозможное возможно,
Дорога долгая легка,
Когда блеснет в дали дорожной
Мгновенный взор из-под платка,
Когда звенит тоской острожной
Глухая песня ямщика!..
Источник Влдимир Фадеев
2 weeks ago | [YT] | 15