Karma

Мой ТГ t.me/karmauniverse

Как методисту мне очевидно, что Непосредственное переключение фокуса внимания с дискурсивного мышления на кинестетические и интерoцептивные ощущения приводит к замедлению и прекращению вербального потока мыслей. Почему? А значительная часть мыслительной деятельности является воплощенной (embodied), то есть протекает с опорой на телесные симуляции и чувственно-моторные паттерны, целенаправленная активация и концентрация на соматических ощущениях (дыхание, проприоцепция) эффективно конкурирует за ресурсы внимания с вербально-логическим мышлением. Естественно приводя к его замедлению и в том числе остановке.

Мы думаем, что мысль — это слова. Что есть язык, и вот на нем через него мы думаем. Но попробуйте хотя бы раз заметить: вы сидите, спина болит, дыхание прерывается и вот уже и мысль другая. Вы думаете телом, а не словами. Хатха-йога? Да, можно так сказать. Но только не надо её сводить к гимнастике и к метафизике тоже не надо. Не надо слов. Важно не то, «что значит поза лотоса», а то, что, сидя в лотосе, вы можете начать думать иначе. Само сидение есть мысль. . У Эйнштейна есть несколько признаний: он говорил, что первичные элементы его мышления не были словами, а скорее «определённые образы, и даже мышечные ощущения» (certain signs and more or less clear images, which can be voluntarily reproduced and combined). Он подчёркивал, что слова приходят позднее, на стадии фиксации мысли. То есть он буквально описывал мышление как телесный процесс: микро-движения, внутренние сокращения мышц, «чувство напряжения», из которых рождалась интуиция правильного решения. У него это было сродни внутреннему эксперименту: не внутренний монолог, а маленькая телесная симуляция, которая потом развертывается в формулу. Йог говорит то же самое, но только образами дыхания, позы, чередованием мышечного напряжения и расслабления. Вот в этот момент мысль уже не наша, а мысль тела, мысль дыхания. Здесь кстати возникает этика. Поскольку чем глубже понимание, тем выше и ответственность.

12 hours ago | [YT] | 9

Karma

t.me/karmauniverse

1 day ago | [YT] | 9

Karma

Пишу в Telegram t.me/karmauniverse

Задoлго до появления буддизма в Индии сложилась устойчивая тройка «тело – речь – ум». На санскрите: kāya / deha – vāc – manas (citta). Она проходит красной нитью через весь индуистский канон и служит своеобразным скелетом как обрядовой , так и медитативной практики.
В самых ранних текстах, гимнах Ригведы, встречается прямое упоминание «антропологической триады» deha, manas, vāc: человека описывают как существо, действующее тремя «слоями» — телесным, ментальным и речевым. Уже здесь содержится намёк на то, что полнота опыта требует согласованности всех трёх.

Позднее, в Бхагавата-пуранe (11.2.36) и родственных гимнах (Mukundamālā), формула расширяется до молитвы-подношения: kāyena vācā manasendriyair vā… samarpayāmi «Всё, что я совершаю телом, речью, умом и чувствами, я посвящаю Нараяне». Тем самым любое действие объявляется жертвой, а «три двери» превращаются в единый храм. По сути это внешняя объективация нашей внутренней субъектности.
Бхагавад-гита систематизирует тему в стихах 17.14-16. Кришна вводит три вида tapas — śārīra-tapas телесная аскеза (чистота, ненасилие) — тело,
vācika-tapas аскеза речи (правдивость, мягкость) — речь,
mānasa-tapas аскеза ума (умиротворение, благость) — ум, показывая, что духовная дисциплина неполна, если затрагивает только один уровень, а не триединую структуру.

На бытовом языке этот же принцип формулируют смрити-тексты и пословицы manasā vācā karmaṇā («мыслью, словом, делом») и предписывают trikaraṇa-śuddhi — «очищение трёх орудий»: мыслей, речи и поступком. В классическом индийском права (дхарма-шастрах) считается, что проступок становится полным грехом лишь тогда, когда задействованы все три канала; если же нечистота остановлена на уровне мысли, человек ещё не потерял благость.

1 day ago | [YT] | 4

Karma

Я думаю, одна из самых актуальных тем, возникающих при серьёзной практике — это кризис смысла и идентичности, вызванный необычными переживаниями. Происходит некое переживание, за которым следует частичное или полное распознавание конфигурации: себя, мира, себя в мире, мира в себе. И эта конфигурация вдруг начинает казаться игрушечной, схематичной, лубочной. Возникает разрыв: как раньше уже невозможно, а как дальше ещё не ясно.

В моём случае трудность заключалась не в отсутствии принципов для перестройки. Напротив я знал, что могу отстроить всё по-своему. Но и это «по-своему» вскоре показалось такой же игрушкой. Попытка прижиться к новой форме была, но её постоянно сносили развороты к пустотной природе такие, что игнорировать их стало невозможно.

И именно различение внутри этой безопорной пустотности перезапустило само восприятие формы как всегда уже, так же пустотной, как будто не имеющей независимого основания.

Теперь я смотрю на происходящее как на процесс бросания игральных костей. А практика становится развёртыванием такого качества присутствия, при котором, что бы ни выпало, оказывается в мою пользу. Чтобы это осуществлялось, мне нужно иное усилие: бросать из нуля, из пустоты. И затем смотреть с ясностью и различением на то, что выпало, не подменяя это тем, что, по моему мнению, должно было выпасть.

Здесь самое тонкое затруднение: мы не выдерживаем чистоту происходящего. Лояльность. Почти сразу начинается приписывание значимости, обесценивания, интерпретация, вытеснение, желание вписать всё в привычный нарратив. Всё те же требования, ожидания и попытки соответствия. Так и происходит замена: вместо реального представление о том, как «должно было быть».

Поэтому: не бросаешь — проигрываешь, ожидаешь чего-то — проигрываешь, бросаешь — только тогда, когда не хочешь ничего, кроме ясности.

t.me/karmauniverse

1 month ago | [YT] | 12

Karma

1/2 В чате спросили про то, как именно я вижу самскары. Это важное уточнение, но небольшой ракурс я всё-таки сделаю.

Итак: концепции — это просто концепции, какими бы изощрёнными они ни были. Самскары на то и самскары, что проявляются в чём угодно — и в этом смысле моя интегральная практика, моя традиционная, моя буддийская, индуистская, суфийская становится проявлением тех же самскар. Или я хочу ещё выучить санскрит и ещё тибетский — и т.д., и т.п. В контексте этого и появляется сахаджа или ригпа как радикальная остановка: хватит бегать, хватит улучшаться, совершенствоваться и т.д. Ты подсел на улучшение, на саморазвитие так же, как другие подсаживаются на деградацию. Но это органично, естественно — только в том случае, если йогин действительно наелся развития, если есть что исчерпывать — надо исчерпывать. Поэтому после такого вступления, после которого, по сути, можно и не начинать, — попробую описать наиболее заинтересовавшее в теме самскар.

В индийской мысли понятие saṃskāra (санскр. संस्कार) изначально указывает на «отпечаток», «форму» или «конструктивное оформление».

Самскара действует как мгновенная предустановка восприятия, формируя склонности к определённому типу внимания, оценок, эмоциональных реакций.
Пример: автоматическая тревога в ответ на нейтральную ситуацию — это не «чувство», а реализация латентной самскары страха.
Или, когда человек многократно реагирует на критику злостью, формируется самскара гнева, затем — васана восприимчивости к унижению, затем — клеша отвращения. Всё это может происходить вне осознания, но формирует привычную структуру «я» и тип его реагирования.

Йога-сутры (II.10–12) описывают самскары как отпечатки, возникающие из клеш (омрачений), и лежащие в основании васан — глубинных склонностей. Клеши (avidyā, asmitā, rāga, dveṣa, abhiniveśa) — это структуры искажения восприятия, рождающие привязанность и отвращение. Васаны — это собственно содержание самскар, укоренившиеся направления ума, вкусы, притяжения и отторжения, которые задают стиль реагирования. Самскара, васана и клеша не отделимы друг от друга: клеша — как искривление поля, самскара — как запись движения в этом поле, васана — как направление нового действия.

У Шанкарачарьи в Брахма-сутра-бхашье (II.1.4) самскары описываются как формы неведения (avidyā), конституирующие ложное представление о себе и мире, и именно в силу накопленных самскар происходит отождествление с телом, умом и функцией действия (karmendriya).

В буддизме самскары понимаются иначе: в Абхидхамме самскара входит в состав санкхара-кхандхи — конгломерата «формирующих факторов», который не имеет постоянной сущности, но продуцирует переживание субъективности. В Мадхупиндика-сутте (MN 18) указывается, как контакт (phassa) порождает чувство (vedanā), затем — жажду (taṇhā), затем — цепляние (upādāna), и уже из него — становление и новое рождение. Здесь самскара — не просто отпечаток, а движение неведения в действии, реактивный контур, сцепляющий мир как карму.

Философски самскары выполняют одновременно эпистемическую и онтогенетическую функцию. Онтологически: самскара — это структура обусловленности, создающая повторяемость восприятия, реакции и «я»-отождествления. Эпистемологически: они формируют привычный режим узнавания (или его отсутствие), в котором новое переживается сквозь призму старых паттернов.

Вторая часть на канале в Telegram : «Karma пространство практики»

2 months ago | [YT] | 14

Karma

Сократ действует иначе. Он не говорит о пустоте, он ставит под сомнение язык очевидности. Он спрашивает: что есть справедливость, мужество, знание? И всякий раз доводит до тупика. То, что считалось ясным, разваливается на глазах. Он не учит, он разрушает привычное в понимании, и этим - открывает место различению.
«Я знаю только то, что ничего не знаю» - это радикальная антитеза наивному реализму.
Там, где наивный реализм утверждает: «мир таков, каким я его вижу», - Сократ обнаруживает: мы не знаем, каков он есть, потому что даже то, что кажется очевидным, не выдерживает философского рассмотрения.
Его незнание - это не отсутствие информации, а освобождение от иллюзии прозрачности мира и языка.

Платон продолжает этот жест. Он вводит образ пещеры, в которой люди принимают тени за реальность. Всё, что они знают - это проекции, производные от чего-то, что остается вне их поля осознания. Наивный реализм - это жизнь в пещере. Философия - это выход к источнику света.
Реальное - не то, что видно, а то, что делает возможным видимость. Платон отрывает реальность от чувственного и переносит её в эйдос - идеальное, вневременное, недоступное восприятию напрямую. Тем самым он отделяет истину от впечатлений, бытие от кажимости.

Нагарджуна, опираясь на Будду, доводит критику до логического предела. Он вводит тетралемму: вещь не существует, не не существует, не и существует и не существует, не не-существует и не существует.
Всё пусто от собственной природы. Всё есть лишь взаимозависимое возникновение.
Реальность - не субстанция, а отсутствие фиксации. Наивный реализм здесь не просто ложен - он логически невозможен. Потому что в самом утверждении «вещь есть» уже скрыта ошибка: мы принимаем зависимое за независимое, относительное - за абсолютное.

Кант показывает: мы познаём не вещи сами по себе (Dinge an sich), а только явления - то, как вещи даны нам через формы чувствительности и рассудка.
«Разум не следует за природой разум создаёт природу как обьект опыта.»
Пространство и время - это не свойства мира, а априорные формы чувственности. Причинность, субстанция, единство - не то, что мы обнаруживаем «в мире», а то, через что мир становится познаваемым.
Наивный реализм разрушается здесь философски точно:
мир, каким мы его знаем, - не то, что есть, а то, что дано нам через условия возможности опыта.
Реальность сама по себе остаётся недоступной, но именно это делает возможным её различение от явления.

Гуссерль предлагает сделать эпохе - приостановку веры в существование мира «самого по себе». Он показывает, что мы всегда имеем дело с явлениями в сознании, а не с вещами. Философия - это возвращение к тому, как вещи даны в переживании, а не к тому, чем они якобы являются.
Мерло-Понти добавляет: восприятие всегда телесно, всегда уже структурировано, Мы видим через тело, через вовлечённость, черёз полевые зависимости. Нет «чистого» наблюдателя. Сознание не отражает — оно настраивает поле чувственного мира.

С точки зрения когнитивной и лингвистической философии, Коржибский формулирует простую, но разрушительную истину:
Карта - не есть территория.
То, что мы воспринимаем, - это модель, фильтр, проекция, но не сама вещь.
Язык - не отражает мир, а создаёт устойчивые структуры восприятия. Мы не имеем доступа к «вещи в себе», только к интерпретациям, стабилизированным в знаках.
Наивный реализм исчезает: то, что мы считаем «миром», слой символической и нейрофизиологической обработки.

Наивный реализм полагает, что мы говорим о мире. Витгенштейн показывает: мы живём в языковых играх. То, что существует - это то, о чём можно сказать, и не иначе.
«Границы моего языка - границы моего мира.» Мир - не «там», он внутри способов говорения о нём. А то, что не может быть сказано, - не существует в привычном смысле. Значит, реальность - не внешняя сущность, а конвенция различения, закреплённая языком.

Наивный реализм считает, что восприятие даёт нам мир. Уилсон и Лири утверждают: мы никогда не видим реальность - мы видим фильтры восприятия, нейроконтуры, туннели сознания. У каждого человека - реальность своя.
Свой «тоннель реальности », сформированная культурой, генетикой, травмой, личным выбором и тд
Реальность - не объективна. Она многоуровневая, изменчивая, процессуальная.

Все эти линии — от Будды до Уилсона — не отрицают реальность.
Они отрицают наивную очевидность, с которой она принимается. Они не говорят: «мира нет».
Они говорят: мир — не то, чем кажется до различения.
Каждое восприятие, каждое знание, каждое чувство уверенности — всегда уже структурировано, обусловлено, предварено. Не существует чистого взгляда. Именно это — ядро философии: переместить точку опоры от кажущегося к условиям кажимости.

Наивный реализм — это доверие к пратьякша-прамане, восприятию как непосредственному источнику знания.
Философия начинается там, где это доверие разоблачено: пратьякша (наивное чувственное восприятие) не даёт истины, а лишь привычную сборку условий, из которой возникает вьявахарика-сатья — условная, относительная реальность.

Будда, Платон, Нагарджуна, Кант, Гуссерль, Коржибский Витгенштейн, Уилсон и др.— все они разными способами обнаруживают: реальность, воспринимаемая как таковая, не существует как таковая.
Она возникает внутри когнитивной и онтологической рамки, формируемой телом, языком, культурой, умом.
Но философия, разоблачающая фиксации,
ещё не даёт переживания недвойственности.

И здесь начинается другая линия:
йогическая. В лице Горакшанатха — и традиции натхов в целом — возникает путь, который не противопоставляется философии, а превосходит её через прямое вживание в основу различения.

Горакшанатх не рассуждает, он различает.
Не через анализ, а через садхану, дисциплину ниритта-дхьяны — безобъектного погружения,
в котором не «разрушается» субъект,
а узнаётся как функция — ахамкара, всплытие «я»-позиции на поверхности сознания. И объект (вещь, мир, дхарма) тоже узнаётся как викалпа — ментальная конструкция, возникающая в поле читта-вритти — колебаний сознания.

В йоге не нужно опровергать наивный реализм.
Нужно увидеть, чем является тот, кто его удерживает.

Поддержать канал Сбербанк 4276550070047199

Пишу в Telegram канал : «Karma пространство практики»

Skip the Carousel

1 2 3 4 5

2 months ago | [YT] | 25

Karma

В чате спросили про карму,отвечаю

Что же такое карма?

Давайте немного углубимся в происхождение. Карма, как понятие, несмотря на свою мистифицированную репутацию в популярной культуре, не возникла как исключительно религиозный или, как говорят сейчас, трансперсональный конструкт. Её происхождение — это попытка древнеиндийских мыслителей философски и культурно осмыслить причинность в тех областях жизни, где обычные методы объяснения — наблюдение (пратьякша) и логический вывод (анумана) — себя исчерпали. Поэтому, например, мыслитель Дхармакирти описывает сферу действия кармы как область глубоко скрытого (sūkṣma) — недоступного эмпирическому постижению, но при этом не лишённого логической структуры.

Говоря иначе, кармичность как форма организации мышления возникла на границе между рациональным и ритуальным — как способ удержать в сознании идею причинности даже там, где связь между поступком и следствием не может быть непосредственно прослежена. По сути, карма — это альтернатива двум крайностям: трагическому фатализму и теистическому утешению. То есть третья позиция — как попытка выйти из тупика, где судьба человека либо заперта в жёсткой системе рока, либо полностью выносится за пределы человеческого понимания на волю божества.

Вне рамок мифологического сознания, и это мне представляется особенно актуальным, карму можно понимать не как внешнюю метафизическую бухгалтерию (тем более, что если уж и считать, то не «двойную», а скорее «тройную»), а как карту скрытых связей между восприятием, мотивацией и повторяющимся опытом. То есть — не как систему воздаяний, а как динамику, процессуальность повторяемости, возникшую из неразличённости. Так бытовое понимание: «я страдаю, потому что плохо поступал» — развивается в другое: то, что я переживаю, проявляется на фоне нераспознанных структур восприятия, в которых я действую как функция, а не как субъект.

Теперь о внутренней структуре.

Возвращаясь к вопросу — это и предрасположенность, и привычка, и плотность неразличённого.

Привычка (saṃskāra) — повторяющаяся поведенческая схема.
Предрасположенность (vāsanā) — более тонкий след, лежащий в основании желаний и направленности внимания.
Плотность неразличённого (avidyā-kṛta granthi) — узел неведения, в котором отсутствует различение между Я и не-Я, между актом и следствием.
Карма связывает все три уровня. Она проявляется, когда сознание утрачивает ясность в точке выбора и действует механически — в отсутствии осознавания, без какого-либо самоуправления. Я бы добавил, что в этой логике кармично именно реактивное сознание, обусловленное влияющими на него стимулами, но не активное, преодолевшее какую-либо обусловленность восприятия.

Теперь — по теме вопроса:
Кто нарабатывает, отрабатывает и сжигает карму?

Нарабатывает — когда действия совершаются без различения: создаются новые следы, которые позже будут вести к определённым переживаниям или ситуациям (āgāmi-karma — новосоздаваемая карма).
Отрабатывает — прохождение последствий прошлых действий, когда ситуация разворачивается в силу зрелости prārabdha-karma (уже начатой кармы).
Сжигает — трансмутация кармы в огне осознанности. Не в смысле «устранил событие», а в смысле: прекратил отождествление с ним, распознал механизм и перестал его питать. Такой огонь — это аскетизм (тапас).
Огонь берётся не «где-то», а разжигается в ясности. Этот огонь — tapas — рождается не из усилия, а из направленности ума на различение, из неподдельной готовности видеть. Интегративная практика йоги — это и есть различные формы разжигания огня. Но главным условием является именно трансформация отношения к опыту: переход от потребления опыта к распознаванию его источника. Если карма накапливается как плотность неразличённого, как энергетическая и поведенческая инерция, то tapas — это жар различения, в котором эта плотность постепенно исчезает.

Патанджали говорит в Йога-сутрах (II.1):
tapaḥ svādhyāya īśvara-praṇidhānāni kriyā-yogaḥ
«Tapas, самонаблюдение и преданность Ишваре — это йога действия (крийя-йога).»

Здесь tapas — как дисциплина, создающая пространство для самонаблюдения, которое ведёт к различению.

Поддержать канал : Сбербанк 4276550070047199

Окончание текста в Telegram канале: «Karma пространство практики»

2 months ago (edited) | [YT] | 10

Karma

Главное различие - в структуре воззрения:
4.1. Дзогчен (и Бон):
Воззрение первично.
Цель - распознавание изначального состояния ума (ригпа), не обусловленного ни телесными, ни ментальными процессами.
Туммо - вспомогательная йога, применяемая либо до, либо параллельно с распознаванием ригпа.
4.2. Кашмирский шиваизм и хатха-йога:
Воззрение развивается через практику и опыт.
Кундалини - не энергия тела, а самораскрытие шакти как высшей разумной силы.
В сиддха-махайоге кундалини не активизируется усилием, а распознается как всегда активная.
В хатха-йоге (в «Хатха-йога Прадипике», «Шива Самхите») - кундалини поднимается усилием, но ради достижения сахаджа-самадхи, а не пустотности.
Таким образом, технически идентичный опыт - жар, давление, растворение, экстатические состояния вписывается вписываются в различные метафизические карты.

В тибетской традиции практика туммо вводится на стадии завершения - только после глубокой подготовки:
предварительных практик (нёндро), устойчивой визуализации (стадия зарождения), формирования тела божества, и ясного различения пустотности.
Воззрение - первично. Без него практика туммо может привести не к освобождению, а к дестабилизации ветров, усилению ложного «я», или даже к психосоматическим срывам. Жар - это не метафора. Он может искажать восприятие, если сознание не готово.
«Если нет различения, то даже в момент блаженства клеши множатся. Что ты примешь за реализацию - будет усугублением привязанности.»
(Шестая Йога Наропы, устные комментарии

Вопреки распространённым интерпретациям, в шиваистской хатха-йоге (особенно в Натха сампрадайе и линии сиддха-йогов) никогда не допускалась прямая работа с праной и кундалини без предварительной морально-психофизической дисциплины. Энергетические практики (кумбхака, мудры, бандхи) считались опасными и бесполезными без внутренней подготовки, включающей яму, нияму и очищение ума.

В «Siddha-Siddhanta-Paddhati» Горакшанатха (1.14–15) сказано:

चित्तशुद्धौ ज्ञानशुद्धिर्ज्ञानशुद्धौ विवेकता।
देहशुद्धौ स्वभावेऽस्मिन् आत्मशुद्धिर्न संशयः॥
«Когда ум очищен — возникает чистое знание;
Когда знание очищено — приходит различающая мудрость.
Когда тело очищено — в своей природе проявляется чистое Я.
В этом нет сомнения.»
А в Goraksha Shataka, важнейшем тексте хатха-йоги, уже в 9-й шлоке установлена последовательность всех ступеней:

यमा नियम आसनं प्राणायामस्तथैव च।
प्रत्याहारो ध्यानं च धारणा च समाधिकम्॥
«Яма, нияма, асана, пранаяма, пратьяхара, дхарана, дхьяна и самадхи — вот восемь членов йоги.» Эти строки подчёркивают: хатха-йога — это не техника воздействия на тело и энергию, а целостный путь подготовки к узнаванию себя через дисциплину, различение и устойчивое присутствие.

Обе традиции сходятся в одном: энергия усиливает то, что уже есть.
Если нет различающего сознания - усиливаются клеши. Если нет самодисциплины - усиливается беспорядок. Но на Западе техника часто отрывается от фундамента - и преподаётся:
без этики, без воззрения, без онтологической зрелости. Отсюда и психологические перекосы, перцептивные подмены, инфляция "опыта" и утрата направления.

Жар без ясности - это топливо для эго. Энергия без предварительной чистоты - не пробуждает, а деформирует. В обеих традициях - сила не цель, а проверка зрелости сосуда. Важно: Без этики - нет сосуда. Без сосуда - прана распадается, шакти становится деструктивной. Йога начинается не с праны, а с различения и упорядочивания жизни.

: Послесловие: различие, которое не разъединяет

Да, между туммо и шиваистской хатха-йогой существуют глубокие различия в воззрении, в метафизике, в карте сознания и теле.
Один путь различает, другой собирает. Один растворяет фиксации, другой реализует полноту.
Но оба требуют одного: настоящего участия и внутренней зрелости. И именно поэтому — два настоящих практика, встретившись, поймут друг друга без слов. Не потому что их системы тождественны,
а потому что оба знают вкус усилия, тишины, расплавления эго и перестройки восприятия.

Это отличает их от формальных носителей традиций,
от «формальных членов», от академистов, от тех, кто повторяет слова, не делая из событием своей внутренней жизни не интериоризия практику.

Йогин — не знаток карты.
Йогин — тот, кто сжёг карту в жаре опыта и вышел на ту территорию, где ориентируются вне концептуального мышления.
Откровение не приобретается — оно перерабатывается, проживается, вплавляется в субъектность. Практика не существует вне осознающего ее сознания, а следовательно, только наши усилия, наша глубина, чистота и преданность будут определять то насколько она окажется эффективна для реализации.

Дмитрий Алферьев

Skip the Carousel

1 2 3 4 5

3 months ago | [YT] | 37

Karma

Будда и унитаз
(дзэн-история для внутреннего пользования)

Однажды Дима встретил Будду.
Посмотрел.
И убил.

Не из злости, не из протеста, не из метафизического юмора.
Просто — не привязался.

С раннего детства Дима не держался ни за что.
Подаренные с любовью игрушки отца он разбирал с интересом.
Собственные — утилизировал с ещё большим.

Каждый раз — по-разному:
то в пух и прах,
то в унитаз.

Без эмоций. Без церемоний.
И всегда — с финальным хлопком крышки.
Чтобы не осталось сомнений.

До рождения ребёнка я тоже считал себя непривязывающимся.
К людям. К вещам. К сообществам.
К практикам, ролям, движениям, реакциям.

Но он показал, что непривязанность — это не идея.
Это простое, чёткое действие, без оглядки на что либо.

Он не называл это ничем.
Он просто делал.
И смотрел вперёд.

С тех пор, если я встречаю Будду —
я сначала проверяю:
это я смотрю?
Или это я сново хочу сохранить какую то игрушку?

Если хочу —
я отпускаю.

Если тянет за руку —
бросаю в унитаз.

Если ум начинает жалеть —
закрываю крышку.
Хлопок.
Тишина.
Пространство.

Skip the Carousel

1 2 3 4

3 months ago | [YT] | 7

Karma

Сравню здесь еще ряд моментов, а именно схожие черты в боннском и шиваистском подходах:

1) Представление о тонком теле, состоящем из трех основных каналов и нескольких колес-чакр (от четырех до девяти).

2) Представление о пяти коренных и пяти второстепенных ветрах.

3) Представление о том, что существует нектароподобная белая капля, известная как белая бодхичитта, сома или чандра, расположенная на макушечной чакре, и ярко-красная капля, известная как красная бодхичитта или сурья, находящаяся чуть ниже пупка.

4) Представление о том, что каналы могут быть очищены с помощью таких практик, как девять очистительных дыханий, а красная капля может быть активирована с помощью практики, известной как дыхание сосуда/вазы/бумпачен (санскр. kumbhaka; тиб. rlung bum pa can), которая похожа на то, что Шардза Ринпоче называет промежуточным дыханием (bar rlung). В частности, в практике вазового дыхания ветер «держатель жизни» (санскр. prāna prāna; тиб. srog ‘dzin rlung) соединяется с ветром, «очищающим вниз» (санскр. apāna prāna; тиб. thur sel rlung) в месте слияния трех каналов. Это соединение ветров ослабляет узел, удерживающий красную каплю. В тибетских системах активизация красной капли и сопутствующих ей четырех восходящих блаженств затем растапливает белую каплю и вызывает четыре нисходящих блаженства. В этом суть практики туммо, встречающейся не только в Боне, но и в Ньингме, Кагью и Гелуг в Шести йогах Наропы, а также в Ламдре у Сакья. В шиваистских йогах жар красной капли пробуждает кундалини. То есть, практика дыхания сосуда является ядром практики туммо в Боне и других школах тибетского буддизма, а дыхание сосуда (кумбхака) и его многочисленные вариации являются ядром практики кундалини-йоги, изложенной в таких источниках, как «Хатха-йога Прадипика» и «Шива Самхита».

Пишу в Telegram. Канал : «Karma пространство практики»

Skip the Carousel

1 2 3 4 5

3 months ago | [YT] | 37