Июль 1916, два года Первой мировой. На фронте, среди прочего, Брусиловский прорыв идёт.
Интеллигенция и аристократия, как и всегда, продолжают жить свою лучшую жизнь: в специальном курортном номере «Сатирикона» рассказывают, где как отдыхается, и шутят пляжные шутки — через сто лет уже совсем несмешные.
Пишу и говорю себе, но надо же людям и смеяться тоже, тем более, это юмористическое издание, сводки с фронтов в нём публиковать что ли — чего ты душнишь, сама злишься, когда так душнят.
И всё-таки душню, потому что не в одном случайном выпуске «Сатирикона» беда — и без него знаем мы все, как жили эти читатели, газетных тонн глотатели, доильцы сплетен. Всё знаем.
«В России за 10 лет меняется всё, а за 100 лет ничего»
Восемнадцать против | Анастасия Кругликова
Июль 1916, два года Первой мировой. На фронте, среди прочего, Брусиловский прорыв идёт.
Интеллигенция и аристократия, как и всегда, продолжают жить свою лучшую жизнь: в специальном курортном номере «Сатирикона» рассказывают, где как отдыхается, и шутят пляжные шутки — через сто лет уже совсем несмешные.
Пишу и говорю себе, но надо же людям и смеяться тоже, тем более, это юмористическое издание, сводки с фронтов в нём публиковать что ли — чего ты душнишь, сама злишься, когда так душнят.
И всё-таки душню, потому что не в одном случайном выпуске «Сатирикона» беда — и без него знаем мы все, как жили эти читатели, газетных тонн глотатели, доильцы сплетен. Всё знаем.
«В России за 10 лет меняется всё, а за 100 лет ничего»
2 weeks ago | [YT] | 33